Г.Рейнин. Соционика. Лекция 9. Об определении типа ИМ: вопросы и ответы

Г.Рейнин. Соционика

Лекция 9. Об определении типа ИМ: вопросы и ответы

В чем смысл типологического подхода как метода?

Мне хотелось бы несколько слов сказать о профессионализме. Я думаю, что эта тема напрямую связана с нашим курсом по типологии.

Что такое профессионализм и в чем он, собственно говоря, состоит? Какого человека мы называем профессионалом в своем деле? И какого человека таковым не считаем? Если мы будем рассматривать самые разные области науки, искусства, ремесел, то увидим, что профессионал — это человек, который лучше других умеет различать в определенной предметной сфере, в которой работает, в сфере своей специальности. Поэтому мне кажется, что основное, сущностное свойство такого понятия, как профессионализм, — это, прежде всего, обостренная способность различать в некоторой предметной сфере.

Музыкант-профессионал тоньше различает звуки, чем обычный человек. Профессиональный ткач различает около сорока оттенков черного цвета. Опытный сталевар может по цвету металла точно сказать, какова его температура. Профессиональный психолог должен хорошо различать людей, отличать один тип от другого. Большинство людей хорошо отличают только мужчин от женщин, а дальше уже начинаются сложности. Человек, который работает с людьми профессионально, нуждается в гораздо более тонком инструменте различения.

Степень выделенности и определенности разных понятий в сознании разных этносов существенно отличается. Например, если мы возьмем слово “снег” (простите за избитый пример), то у эскимосов существует около трехсот слов, обозначающих разные свойства снега. В языках народов, живущих в средней полосе, есть всего несколько слов для обозначения признаков “снега”, а вот в зоне экватора в некоторых языках нет слова “снег” вообще. С этой точки зрения эскимосы гораздо более профессиональны, чем жители Африки. Или у бедуинов, например, в языке имеется 99 слов для обозначения верблюда, а в русском — только одно.

Мы взяли слово “личность” и попытались проанализировать, насколько это понятие выделено в сознании тех или иных обществ. Сравнили словари, и получилось, что существует довольно большой разброс. В англоязычных словарях 17 000 слов, обозначающих признаки, свойства, качества личности. В немецком словаре нашли только 4500 таких слов. По тезаурусу личных свойств, изданному Московским университетом, получается, что в русском языке около 2500 слов. То есть степень выделенности этого понятия в сознании разных обществ различная. Возможно, существует общество, где личность еще менее выделена, не знаю: мы не анализировали китайский язык и еще какие-то другие этносы. Не было такой возможности.

Мне хочется подойти к понятию “тип” совсем с другой стороны, со стороны представлений о качественной определенности. Допустим, в сознании возникло какое-то представление — о том, например, какие бывают люди. Тогда этому качеству соответствует определенное множество различных признаков. Если мы говорим о личности, значит существуют какие-то признаки личности. Например, мы знаем, что существуют экстраверты и интроверты, эмоциональные и рациональные, сенсорные и интуитивные и т. д.

Как же получается тип? Легко представить себе такую процедуру: возьмем множество известных нам свойств, относящихся к некоторому качеству, в данном случае это личность. Возьмем также множество исследуемых объектов, в данном случае это люди. Начнем теперь чисто формально делить множество исследуемых объектов поочередно по каждому признаку из выбранного множества свойств. На одном полюсе существуют экстраверты, на другом — интроверты, на одном — сенсорные, а на другом — интуитивные и т. д. Так мы начинаем различать людей. Если мы их разделили по какому-то признаку, допустим, на экстравертов — интровертов, то внутри группы интровертов мы уже по этому признаку дифференцировать не можем. Она однородна, в ней все интроверты, хотя могут быть интровертированы в разной степени. Далее мы разбили по следующему признаку и получили еще один набор однородных множеств. Уже по двум признакам эти множества однородны. Будем теперь продолжать процесс такого разделения, пока не окажется, что у нас больше не осталось существенных признаков, которые относятся к данному понятию, к данному качеству. В результате такой процедуры у нас получится некоторое количество однородных подмножеств или классов, внутри которых мы элементы уже не различаем, поскольку все признаки исчерпали. И вот это, пожалуй, и будет самое точное определение типа.

То есть тип есть некоторая конкретная, логически непротиворечивая реализация рассматриваемого качества.

Если имеются существенные признаки, то обязательно получится тип. Если есть типы, то обязательно будут признаки этих типов. Эти понятия жестко связаны. Существуют формулы, выражающие зависимость между количеством типов и количеством признаков. Кстати, эти зависимости появились не так уж давно [12, 16]. Раньше было много иллюзий на этот счет.

Таким образом, можно определить типологию как описание некоторого качества посредством конечного множества его логически непротиворечивых реализаций.

В таком случае степень выделенности (степень дифференциации) данного качества в сознании определенного этноса можно измерять мощностью полученной типологии (количеством выделяемых типов).

Из этого утверждения есть много интересных следствий, которые свидетельствуют о том, что типология — это достаточно сложный и интересный математический объект. Его нельзя представить себе пространственно или в виде какой-то схемы, но он обладает совершенно определенными закономерностями. И вот для 16 типов, которые выделяются в наиболее развитых типологиях, количество признаков составляет более 30 тысяч, что превышает объем словаря устной речи любого языка. То есть, зная тип человека, мы можем сказать о нем не только, что он экстраверт — интроверт или сенсорный — интуитивный, но определить еще 30 тысяч разных свойств. Поэтому типология является максимально полной, емкой и наглядной сверткой знаний о каком-то качестве, в данном случае о личности.

И как все же определить тип?

На основе полученных закономерностей возникли идеи создания новых тестов. Я надеюсь, что уже в скором времени появятся тесты, которые будут обладать более высокой надежностью, чем те, которые имеются в настоящее время, такие как тест Кирси или тест Изабеллы Майерс-Бриггс. Все они построены на признаках, выделенных Юнгом, т. е. на четырех классифицирующих признаках. Разбить множество на 16 частей можно по четырем признакам, но вот описать эти части при помощи четырех признаков совершенно невозможно. Для того чтобы получить полное описание, необходимо минимум 15 признаков, как говорит теория. А для того чтобы классифицировать, выделить типы, достаточно четырех. Полное описание при помощи n типов эквивалентно описанию посредством n–1 признака. Об этом свидетельствуют и теория, и практика. Большинство наиболее эффективных личностных опросников, которые используются во всем мире, таких как опросники Кеттела или Смишека, как раз насчитывают 15–16 шкал. Обычно в личностных опросниках используется 15±3 шкалы, и из этих шкал дальше могут вычисляться самые разные свойства человека. Например, известный клинический американский опросник MMPI (Минессотский многопрофильный опросник) имеет сейчас порядка 500 разных шкал, которые очень тонко описывают различные качества человека.

Практически все методы, которыми сейчас пользуются для создания тестов, — это методы математической статистики. Они в принципе не рассматривают внутреннюю структуру исследуемого объекта, а являются чисто феноменологическими, т. е. описывающими чисто внешние проявления. Моя практика и практика многих психологов, которые гораздо больше меня работали с тестами, говорит о том, что если дать какой-нибудь тест большой группе людей и потом усреднить параметры, то ни одному реальному человеку из этой группы полученные средние параметры соответствовать не будут. Среднего человека не существует! Статистические методы, исследующие такие совокупности, как правило, предполагают нормальное распределение всех признаков. А стандартизация тестов происходит относительно некоторой средней по генеральной совокупности величины. Такая величина, однако, никакого психологического смысла не имеет и никакому реальному человеку не соответствует.

С точки зрения типологического подхода, существует два вида отличий: отличия между однородными классами или типами, которые носят системный характер, и отличия внутри типа, которые уже действительно носят характер стохастический.

К сожалению, психологический инструментарий абсолютно не структурирован. И по идее, для того чтобы по-настоящему работать с тестами, прежде всего необходим общепсихологический тест, который определяет типы, а потом уже, по необходимости, можно строить специализированные тесты. Допустим, если мы исследуем способности или наклонности человека, должна быть “батарея”, состоящая из 16 тестов, каждый из которых стандартизован на выборке данного типа. То есть каждый тест должен проходить стандартизацию на выборке каждого типа. Такого, конечно, пока нет, потому что, с одной стороны, не было удовлетворительной теории, раскрывающей суть дела, а с другой — не было вычислительных возможностей. Сейчас вычислительные возможности громадные, но работают пока что по старинке. Компьютер, как правило, рассматривается как усилитель интеллектуальных возможностей: человек медленно считает, компьютер дает ему возможность считать быстрее. Но увеличение скорости счета позволяет ставить и качественно новые задачи. Да, обработка тестов происходит быстрее на компьютере, только и всего. Но имеются задачи, которые принципиально невозможно решать вручную. Допустим, обрабатывать тест с пятнадцатью определенным образом коррелированными шкалами можно только на компьютере.

Практически все соционические тесты построены по такому принципу: задаются вопросы по четырем классифицирующим шкалам: интуиция — сенсорика, мыслительные — эмоциональные, экстравертированные — интровертированные и рациональные — иррациональные. И в зависимости от ответов выносится суждение, к какому типу принадлежит человек. Сами понимаете, что если хотя бы по одной шкале дан неправильный ответ в силу разных причин (ошибка, неискренность, намеренное лукавство, выдал желаемое за действительное, не понял вопроса, хотел показаться более социально приемлемым и т. д.), то результат будет неверным. К сожалению, большинство вопросов построено так, что человек вынужден оценивать себя, что дополнительно осложняет ситуацию тестирования. На нейтральный вопрос (например: “Как вы полагаете, что думают люди о…?”) человек отвечает спонтанно, а на оценочный вопрос (например: “Вы предпочитаете то или другое?” или “Вы считаете себя таким или таким?”) он бессознательно защищается. Я полагаю, что существующие тесты дают вероятность попадания в тип максимум 40 %.

По четырем классифицирующим признакам невозможно описать тип ИМ. Тип гораздо богаче. Для того чтобы отнести человека к какому-нибудь типу, достаточно знать эти четыре независимых признака, а вот для того чтобы описать тип во всей его полноте, нужно привлечь гораздо больше описательных средств. Это одна из классификационных проблем — проблема классифицирующих и описывающих признаков. Она существует во многих науках и давно занимает ученых. Подход к решению этой проблемы представлен в части 2 настоящей работы.

При использовании специальным образом коррелированных шкал степень достоверности существенно увеличивается, так как информация о типе многократно дублируется. Здесь открывается возможность создания нового теста. Этот тест может быть построен таким образом, что стимульный материал при каждом новом подходе отличается от предыдущего. То есть тест будет принципиально одноразовый.

Мне хотелось бы подробнее рассказать, как предполагается делать такой тест, и что будет обеспечивать его надежность. У нас есть таблица из 15 признаков (табл. 12). Возьмите любую пару, любые две строчки таблицы. Во-первых, видно, что восемь признаков всегда совпадают, а семь отличаются, т. е. у любых двух типов всегда есть сходства и различия. Во-вторых, если вы возьмете любые два признака, любые два столбца, то они всегда будут делить множество типов на четыре равные части, т. е. они всегда ортогональны. И идея теста состоит в том, что вместо того, чтобы использовать только четыре признака, как в тесте Кирси, мы используем для тестирования все 15 признаков и имеем, соответственно, 15 шкал. В том тесте вы отвечали по четырем шкалам, а здесь вы будете отвечать по 15 шкалам, хотя вопросов будет не намного больше. Если там было 70, то здесь будет примерно 100 вопросов. Это все равно 10 минут — не так долго, на каждую шкалу, возможно, пять-шесть вопросов.

Каждому типу соответствует определенный спектр признаков, но одинаковых спектров нет, все они отличаются друг от друга. Согласованно солгать сразу по 15 шкалам не сможет никто, даже если очень захочет показаться каким-то иным. Именно этим будет обеспечиваться надежность. Кроме того, даже если человек ошибется по двум-трем шкалам, ошибка не станет фатальной (в других тестах он уже выпадает из своего типа, если ошибся хотя бы по одной шкале). Из 15 шкал можно составить 840 различных базисов, таких же четверок, как юнгианские (см. лекцию 6). Можно представить себе 16 ящиков и 840 шариков, которые попали в эти ящики. Допустим, в один ящик попали 500, а остальные оказались разбросанными по другим ящикам. Значит, явно человек этого типа. Дальше, если по какой-то шкале компьютер получает недостоверный результат, например 50:50, то он может задать еще несколько уточняющих вопросов из этой же шкалы. Существуют как бы 15 барабанов и 20–30 вопросов, относящихся к этой шкале. Тест выбрасывает пять или шесть вопросов. Если вы ответили определенно, то компьютер сразу получает достоверный результат. Если по каким-то шкалам результаты недостоверны, то выбрасываются уточняющие вопросы. Таким образом, вы получаете свой тип. Дальше вы можете в следующий раз подойти к компьютеру, но при повторном тестировании перед вами будет уже совершенно другой тест, т. е. тест является одноразовым. Вопросы выбрасываются случайным образом из барабана. Если в этот раз вам были заданы одни вопросы, то следующий раз будут уже другие. И из других барабанов тоже другие, хотя, конечно, частично они могут и повторяться.

Есть ли какие-нибудь менее формальные, не компьютерные способы определения типа?

В настоящее время эксперты часто пользуются функциональным тестированием. Практика показывает, что на вопросы, относящиеся к третьей функции, люди, как правило, отвечают неадекватно. Ответы либо слишком краткие, односложные, либо, наоборот, очень пространные. Прикосновение к этой теме может вызвать фрустрацию, сопровождающуюся вегетативно-сосудистой реакцией.

Вопросы на первую функцию могут дать агрессивную реакцию. Человек защищает свой принцип существования. Это тоже может помочь в определении типа. Можно посмотреть на приоритеты внешней деятельности человека и попробовать определить вторую функцию. Кто-то рисует, кто-то теоретизирует, кто-то водит машину и т. д.

Когда человек говорит “может быть”, то для разных типов это означает совершенно разные вещи. Если Жуков говорит “да” или “нет”, то это однозначно. А если он говорит “может быть”, то это не Жуков, это какой-то другой тип. Если Дон Кихот говорит “может быть”, это означает “нет”. Если он говорит “да”, то это, скорее, “может быть”. Для того чтобы сказать “нет”, ему нужно собрать все свое мужество и совершить поступок. Если Драйзер говорит “нет”, то это, по крайней мере, “может быть”, а возможно и “да”. Для разных типов семантические поля слов могут очень отличаться. Экспертное тестирование — это всегда проверка гипотез.

Описания типов тоже дают человеку какую-то возможность определить свой тип. Это интересно, но весьма трудоемко. Имеется фотогалерея типов. Это тоже дает богатую информацию. Можно смотреть на человека, его облик, манеру двигаться, одеваться, общаться с людьми и т. д.

Кроме того, известны определенные диагностические признаки, характерные для конкретных типов. Например, есть типы, которые совершенно не переносят прикосновения постороннего человека. Такая реакция резкого неприятия характерна для Наполеона.

В каждой квадре есть свой юмор. Каждая квадра шутит по-своему и смеется по разным поводам. Допустим, людям из альфа-квадры юмор гамма-квадры кажется грубоватым, сальным, пошлым. А юмор альфа-квадры представителям гамма-квадры может показаться слишком пресным, умственным.

И это тоже может работать в умелых руках как эффективный диагностический инструмент.

Когда определен тип — это огромный плюс, человек получает инструмент и знание, как пользоваться этим инструментом.

Существуют ли вопросы, с помощью которых можно определить тип на бытовом уровне?

На бытовом уровне мы часто сталкиваемся с ситуацией, когда нет возможности задавать вопросы. Тестировать невозможно, разве что пару вопросов задать невзначай. Все равно должна быть изначальная гипотеза, которую мы будем проверять, должно быть изначальное знание, блок каких-то образов: что такое Гамлет, что такое Наполеон. Когда возникает гипотеза можно задать пару каких-то вопросов: “А проверим-ка мы Петю на Робеспьера…” . Если пошутить по поводу третьей функции (Штирлицу что-то сказать про время, например, что поезд опаздывает), то будут заметны какие-то вегетативные реакции. Но Штирлица можно увидеть и так, не задавая вопросов, — у него есть определенная доминанта. У Штирлица доминанта в груди.

Тип обнаруживается во всех проявлениях, проецируется на все: как человек одет, как он подстрижен, как двигается, о чем говорит, даже что читает. Штирлиц даже если человек не военный, у него особенная выправка. У Гексли немного запрокинута голова. У Дюма — основательное тело, утиная походка. Бальзак двигается очень осторожно, как бы поджимая хвост. Ощущение опасности снизу. Нижняя часть тела очень подвижна, верхняя — скована. Очень хорошо чувствует динамику тела. Пластика хорошая, причем незаметная, экономичная, почти без движения. Достоевский всегда чуть сутуловат и медлителен. Характерен очень тонкий костяк: мышц может быть и много, но кость тонкая. У Габена — впалая грудь и плечи вперед. Ощущение постоянного внимания, как будто он всех в чем-то подозревает. Робеспьер старается ходить очень прямо, тело его постоянно напряжено. У Драйзера — “перегибистая” спина. У Гамлета обращают на себя внимание глаза: взгляд перепуганного человека. Походка, как правило, свободная. Жуков ходит немножко по-военному, но у него не очень получается. Мне кажется, что для Жукова и Дюма характерны параллельные стопы, носки даже несколько внутрь направлены, а у Дон Кихота носки больше разнесены. Это тоже признак типа. Наиболее яркие походки у Наполеона, Гексли, Дюма, Достоевского. Если вы привыкли присматриваться к двигательным реакциям, вы быстро это увидите.

Иногда возникает ситуация, когда нужно очень быстро сориентироваться. Мне приходилось работать и на тяжелых физических работах, но, пожалуй, самой тяжелой для меня была работа в психологической консультации. Там тип надо определить, пока человек идет от двери до стула. Когда он садится на стул, тип уже должен быть понятен. В этот момент воспринимается сразу весь комплекс признаков: внешний вид, походка, жесты, мимика… Словами это трудно определить, но снимается одномоментно целый комплекс параметров и выстраивается какой-то ряд, после чего — проверка и отсев. Потом можно задать несколько уточняющих вопросов. По одному только разговору, по реакции очень трудно определить. Когда будет надежный тест, тогда, конечно, будет легче. Если представление о типологии будет введено в культуру, люди сами будут знать свой тип. А отдельных опознавательных признаков нет — так, чтобы по одному вопросу тип определить.

Можно сказать, что определение типа информационного метаболизма — это наука, но это и искусство. У каждого эксперта есть собственный опыт с определенным объемом информации и свой уникальный стиль работы. В соционике это на сегодняшний день, пожалуй, самая сложная задача. Когда типы определены дальше все легко просчитывается: и все функции, интертипные отношения, и конфликтогенные зоны и малые группы.

От чего зависит и как формируется тип информационного метаболизма?

На этот вопрос точного ответа пока нет. Есть основания полагать, что какие-то параметры являются у человека врожденными, например такой параметр, как доминанта полушарий. Это сразу определяет, попадает он в 8 рациональных или в 8 иррациональных типов. Возможно, что дальнейшее зависит от интертипной обстановки ближайшей социальной среды, в которой растет и развивается ребенок. В соответствии с этим ребенок, если, конечно, у него есть какая-то степень свободы, выберет для себя максимально комфортную нишу, т. е. попадет в какой-то определенный тип. А дальше в соответствии с данным типом формируется уже конкретная, уникальная личность. В этом смысле тип информационного метаболизма является как бы информационным скелетом личности. Что-то подобное имеется в различных областях. Существует, допустим, 16 изомеров листика липы, но ни один листик не является точной копией другого. Даже если они окажутся похожими по структуре, они будут разного цвета, размера, будут иметь другие уникальные особенности.

Как формируется творческая функция?

Особенности типа могут обнаруживаться с самого раннего детства. Наполеона, например, видно уже в песочнице. Допустим, у меня есть какое-то свое представление (опять же воспринятое в детстве из моего социально-психологического мира) о том, что такое творчество и каким должен быть ребенок. И я начинаю своего ребенка “вставлять” в свои представления, развивать в нем творческие способности, которых у него и нет вовсе. Но зато у него, возможно, есть другие, которых я не вижу и о которых даже не подозреваю. Не потому, что я невнимателен, а просто потому, что они отсутствуют в моем описании мира.

Соционика, с моей точки зрения, дает существенное расширение представлений о творческих способностях человека, Введение в культуру знания о психологических свойствах различных типов людей открывает возможность человеку быть таким, какой он есть, и дать возможность развиваться сильным функциям, которые есть у его типа. Родители, как мы уже говорили, далеко не всегда этому способствуют. Не лучше дело обстоит и в школе, где сама система старается причесать всех под одну гребенку, под один образец. Особенно трудно, если попадается неудачное сочетание типов учителя и ученика. Здесь начинаются конфликты, которые могут оказаться в принципе неразрешимыми. В таких случаях намного дешевле будет просто перевести ребенка в другую школу. Здесь я, конечно, имею в виду психологическую цену этой ситуации.

Допустим, в течение школьных лет ребенок не встретил человека, который показал бы ему его творческую функцию. Она так и остается неоткрытой?

Можно сказать, что тождественный тип — это лучший учитель, а дополняющий — это воспитатель, который нас учит, как лучше адаптироваться в социуме. Дополняющий знакомит нас с программами, которые соответствуют нашим слабым функциям, делают нас более защищенными. Как правило, такие люди встречаются и такие резонансы происходят. Однако все это может прийти и через общение с природой или через литературу, когда происходит отождествление с каким-то литературным героем, какой-то фантазией. Здесь, конечно, у каждого своя ситуация.

В мире есть все, но к каждому человеку он поворачивается своей стороной.

В каком возрасте окончательно формируется тип информационного метаболизма?

Я полагаю, что тип — это врожденный механизм. Но у меня нет данных, по которым это можно было бы утверждать с такой же уверенностью, с какой мы утверждаем, что человек рождается с определенным типом нервной системы.

Пока что представления об этом сводятся к следующему: тип определяется годам к шести-семи под влиянием как врожденных характеристик, так и внешних условий. В дальнейшем, в процессе взаимодействия с внешней средой, происходит наполнение конкретным содержанием элементов и функций, а также освоение различных способов самореализации.

Однажды меня пригласили в ПТУ поработать над темой “распределение учеников по специальностям”. Я вошел в зал и не смог определить ни одного типа. Для меня они все были на одно лицо. Это было очень сильное переживание, но я ничего не смог сказать. Есть какой-то возраст, стадия развития “Я как Мы”, когда, действительно, внешне почти все одинаковы, и лишь потом возникает какая-то дифференциация. И в детстве тоже дифференциации больше. Я думаю, что годам к семи уже точно есть определенный тип — к началу школы, пока не начнут приводить всех к общему знаменателю. Вы сами знаете по своим детям, что происходит и как дети от этого страдают. Кого-то надо учить от частного к общему, а кого-то — от общего к частному. Я думаю, нужны разные способы обучения, в зависимости от типа. По уму надо бы учить по квадрам, да желательно, чтобы и сам учитель тоже был из этой же квадры. Организовать это трудно, но в принципе можно. Однажды мы провели такой эксперимент: сформировали по этому принципу одну группу в Санкт-Петербургском химико-фармацевтическом институте. Показатели успеваемости были однозначно выше, чем в других группах. Пять лет они учились, и пять лет были стабильно высокие показатели. Да, кстати, и болели в среднем меньше. Если бы у них еще и педагоги были из этой же квадры, они бы, наверное, вообще все гениями стали.

Почему все-таки именно “Квадра”? В чем ее преимущество перед другими малыми группами?

Начнем с формальной характеристики. В “Квадре”, как и в других малых группах все четыре типа имеют три одинаковых признака, а остальные признаки равномерно нейтрализуются, т. е. по два признака одного полюса и по два другого (см. табл. 12).

Чем же отличается “Квадра” от других малых групп? Прежде всего тем, что это группа людей, которые говорят на одном языке. Три совпадающих квадральных признака — это и есть язык “Квадры”. Первый признак: способ общения — все они либо аристократы, либо демократы. Есть две “Квадры” аристократов и две “Квадры” демократов. Если в среду аристократов затесался демократ, то отношение к нему будет не очень хорошее. Второй признак: по способу восприятия окружающей реальности — веселые и серьезные (субъективисты и объективисты). Восемь типов (объективисты) -гамма- и дельта-квадра ориентируются на логику объективного мира, и восемь типов (субъективисты) — альфа- и бетта-квадра.— на субъективную, т. е. на свою собственную логику. Субъективисты — веселые, а объективисты — серьезные. Если пользоваться философскими категориями, то одни более ориентированы на описание мира – как я понимаю мир (субъективисты, веселые), другие — на картину мира - "объективную реальность" (объективисты, серьезные).

Третий признак — рассудительные и решительные. Это тоже интересное разбиение. Сейчас многие ругают Фрейда за то, что он абсолютизировал сексуальную тему. Так вот, разделение на рассудительных и решительных — это довольно-таки глубокое разделение и по сексуальным программам. И оно накладывает отпечаток на многие сферы человеческой деятельности, в том числе, естественно, на поведение. Одну программу можно обозначить как “доставить удовольствие партнеру”, другую — как “получить удовольствие от процесса”. Первая характерна для рассудительных (альфа- и дельта-квадры), вторая свойственна решительным (бетта- и гамма-квадры).

Если все три признака совпадают, люди хорошо понимают друг друга. Отношение к окружающему миру и способ общения у них одинаковый. Мы проводили такой эксперимент: разбивали людей на группы по разным признакам. Из самоотчетов по группе с признаками “Квадры” видно, что эта группа наиболее комфортна: “просто мне в этой группе хорошо”.

Не подменяют ли интертипные отношения живые, естественные?

Интертипные отношения — это фон, на котором осуществляются отношения конкретных живых людей. Отношения всегда уникальны, как уникальна личность каждого из нас. Реализуются они, однако, на фоне банальной, весьма несложной структуры, которая легко просчитывается. Такое явление подмены часто наблюдается у людей, начинающих увлеченно заниматься соционикой. В отождествлении себя с типом доходит до курьезов. Например, знакомятся: “Наполеон”. — “Очень приятно, Робеспьер”. Или: “Нет, вы не Дон Кихот. Дон Кихот не может так сказать”. Или, например, можно услышать такое самооправдание: “Я не виноват, просто тип такой”.

Тип — это лишь инструмент, информационный механизм личности. Можно сказать, тип — это упаковка, оболочка, а интертипные отношения — это взаимодействие информационных оболочек.

Бывают ли смешанные типы? Я свои качества нахожу в описаниях многих типов.

Возникшие еще на заре психологической науки споры о чистых и смешанных типах продолжаются по сию пору. Попробуем рассмотреть проблему в методологическом аспекте.

К сожалению, при описании типов личности большинство авторов в стремлении к чистым типам стараются наиболее ярко выделить их различия. Сходства типов при этом, как правило, не принимаются во внимание.

Возьмем для примера работу Г. Экман [20], которая, по нашему мнению, является в этом отношении весьма характерной. Тип здесь представлен как полюс измеряющей оси — “чистый тип”. При этом конкретные объекты автор предлагает описывать посредством некоторой суперпозиции чистых типов, смешения их характеристик, что показано на примере чистых типов Э. Кречмера (пикник, атлетик, лептосом). При этом считается, что система типов константна, а система свойств открыта всегда и в нее можно добавлять или забирать из нее любое количество параметров.

По-моему, игнорирование сходства вовсе не является идеализацией типов, а приводит лишь к неполноте их описания. Естественно, что в этой ситуации при изучении реальных объектов исследователям приходится сталкиваться с необходимостью использования смешанных описаний. Такое положение дел и порождает необыкновенно пеструю гамму представлений о смешанных типах.

Рассмотрим эту проблему с позиций группы биполярных признаков. В табл. 11 “Описание типологии посредством 15-и биполярных признаков” (см. лекцию 6) эта группа признаков представлена в общем виде, ибо в настоящий момент нас будет интересовать лишь ее структура. Таблица 11 является в данном случае некоторым обобщенным стандартным описанием 16 типов по 15-и признакам. Легко увидеть, что любые два типа в таблице по 7-и признакам проявляют сходство, а только по 8-и из 15-и отличаются.

При таком описании, наряду с различием в части признаков, всегда имеется некий “коридор свойств” — область сходства — место, где два типа похожи. Таким образом, чистых, т. е. полностью отличающихся друг от друга, типов нет и, как показывает теория, быть не может. Лишь неполное, одностороннее описание типа приводит на практике к необходимости использования представлений о смешанных и чистых типах. В этой ситуации нарушается правило непересекаемости классов, что и делает в конечном счете бессмысленными всякие разговоры о классификации.

Таблица 11 вовсе не претендует на полноту и приведена здесь всего лишь для примера, но даже она свидетельствует о том, что нет “близких” и “далеких”, “пограничных” и “диаметрально противоположных” типов. Конечно, они могут казаться нам таковыми, ибо восприятие всегда субъективно, т. е. опосредовано нашим описанием мира. Они могут получаться такими по нашим тестам, ибо тесты в конечном счете являются лишь формализацией нашего восприятия.

Типология, однако, объект, обладающий громадным количеством разнообразных связей, причем лишь некоторые из них нами изучены, менее половины — только названы, а большая их часть — вообще неизвестна. Сведение типологии к набору чистых типов является, по нашему мнению, серьезной методологической ошибкой, порождающей множество разнообразных артефактов.

Описания, которые мы сейчас имеем в литературе, не структурированы, и поэтому получается, что про один тип написано больше с позиции одних его признаков, а про другой — с позиции других признаков. А поскольку все описания неполные, то мы иногда в описаниях других типов можем найти информации о себе больше, чем в описании своего типа. Каждый тип имеет свой уникальный спектр признаков, и ни один из этих спектров не похож на другой. Но у типов есть сходства и различия. Таким образом, из-за неполноты описаний могут возникать иллюзии промежуточных или смешанных типов.

<<< вернуться к содержанию

Соционические типы:

Переходы:

Важная информация

С т у д и я л и ч н о г о р а з в и т и я И з р а и л ь :: Х а й ф а

С т у д и я л и ч н о г о р а з в и т и я
И з р а и л ь :: Х а й ф а