С т у д и я   л и ч н о г о   р а з в и т и я
И з р а и л ь :: Х а й ф а

А Ты . Предел наслаждений

с берега на берег

Дорога – сцепление ситуаций, ведущее к катастрофе ...

Стараясь пропитаться поглубже тончайшими ощущениями последнего калифорнийского утра, мы попрощались с тихоокеанским побережьем – если даже и придется вернуться в эти края, кто знает, зачем и как это будет. А, может быть, и не придется вернуться ...
Ритуал прощания завершил крепкий кофе, как лучшее доказательство существования Бога, Высшего Разума, Атмана, Дао, Абсолюта ... Кого там еще? И он, похоже,  совсем не против, чтобы человек жил счастливо. С самого утра. После незамысловатых сборов двинулись в путь.  Восемь колес на троих. Свежевыкрашенный белый олдсмобиль и моя новая красотка тойота-королла. Что предстоит пережить, вырвавшись из цепи уже привычных калифорнийских хлопот и ощущений?  Пьянящую легкость на подъем? Прозрачный драйв беззаботности и приливы-отливы негарантированных наслаждений? 

Линда: Когда в жизни начинается  судорожная полоса и ты уверенно утопаешь в беспорядочной повседневной мути, а вокруг вьются какие-то противные прилипалы, то  истинно королевский ход – изменить качество пространства-времени. Дорога ОТ привычного – яркий прочерк на пожелтевшем бланке затхлых расписаний и повседневной озабоченности существованием. Или несуществованием  ...

Через Саратогу и Лос Гатос два автомобильчика объехали стороной суетливо-сонный Сан Хосе, вырулили на Шоссе 101 и стремительно рванули на Юго-Восток. Путь начался среди россыпей красивых имен и названий. Настраиваясь на длинный шаг, миновали живописные холмы Diablo Ranges. Очень симпатичные Дьявольские Просторы. Повернули на восток через осыпающуюся скалистую гряду, описав дугу по берегу озера Saint Luis. Saint LuIs - Светлый Лу есть ...
Южный поворот на Шоссе 5 – и дальше почти полторы сотни миль по краю долины Сан Хоакин до следующего поворота на Васко. Повороты, перекрестки в чистом поле, хитросплетения объездов. Съехав с Шоссе 5 и пересекая поперек долину, медленно взрывающуюся февральской зеленью,  автомобильчики затряслись на узкой и пыльной дороге 46 с разбитым асфальтом в две встречных полосы и песчаной обочиной. Вокруг долина Сан Хоакин во всей красе. Фруктовые плантации, виноградники и крупнейшая тюрьма штата Калифорния с многочисленной рабочей силой. После Васко, свернув на юг, очень скоро, проскочили Бэйкерсфилд и снова устремились на восток по  Шоссе 58 краем горного хребта Сиерра Невада. Чуть больше шестидесяти миль фотографично-умилительных горных красот отделяло нас от легендарной пустыни Мохавэ.
Последняя гряда Сиерра Невада встретила журнальным великолепием тысяч белых ветряков по горным склонам. Солнце меняло третью четверть. Была очень слабая надежда до сумерек проскочить Барстоу. За ним - историческое Шоссе 40, пересекающее семь штатов с Запада на Восток. Начинающееся в самом сердце пустыни Мохавэ, Шоссе 40 восточной оконечностью упирается в побережье Атлантики в Северной Каролине. С берега на берег. Калифорния, Аризона, Нью Мексико, Оклахома, Арканзас, Теннесси, Северная Каролина. Около четырех тысяч миль от развилки около Барстоу до береговой линии Атлантического океана в двух шагах от CapeFear - Мыса Страха, постоянно ласкаемого ураганами. Архетипичный набор знаков - 40, страх, пустыня – провоцировал на суровые библейские ассоциации, но я думала о другом ...

Что я могу сказать о себе самой? Прав Алан: только повторить чужие слова, оценки и мнения. Знойный эстонский темперамент, интротимность, модная профессия, длинные ноги, претензия на духовную устремленность и спорадическое испускание эротических пузырей среди бубнил  "духовной тусовки". А где же я? Куда смотреть? В чем отразиться, чтобы увидеть себя ?  В искренности отношений? С мужчинами? Женщинами? Или карьера? Дети и материнский подвиг? Романтическое блядство? Пуританские ценности? Куртизанская прагматичность? Духовный поиск в Интернете? В конечном итоге  - все это одно и тоже. Вспомнился  разговор с Аланом в горах после нетрезвой встречи Нового Года, когда я взяла в ладони подаренную чашу, восхищаясь красотой росписи и тонкостью работы.
- Нравится? - спросил Алан.
- Очень. Хотя и не совсем понятно, почему мне ... - призналась я.
- А не Соне?
- А-а-а ...
- Необходимость практического перехода к другим отношениям с собой становится очевидной после десяти лет вялого самообмана, - Алан расплылся в придурковатой ухмылке.
Он был неуловим. Было непонятно, шутил ли Алан или его пробило на опохмельную патетику, как это бывает у образованных мужчин.
- А-а-а ...
- А-а-ацтеки были склонны описывать мир в двух а-а-аспектах: поэзия являлась цветком и песней, слава - туманом и дымом, наслаждение - ветром и жаром ... говорят, что союз этих двух пронизывает искра, приносящая огонь иного качества ... вот и я ищу партнера. Это не каприз, не личная корысть. Хотя без нее тоже не обойтись. Можешь мне и не верить.. Просто притворись на некоторое время, что доверяешь. Сыграем в такую игру?
- Давай, попробуем ...
- Начали?
- Начали.
- Во-первых, мы схожи в главном.
- В чем?     
- Напоминаю ... Мы оба ненормальные. Первый раз мы встретились, как два зеленых послушника. Второй раз, как Ученик и Учитель. Ха-ха ... Мне больше нечему тебя учить. Сегодня могу предложить лишь диалог на равных. Или же "мы странно встретились и странно разойдемся "?
- Наливай,- я решилась на следующий шаг. Честно говоря, решилась несколько раньше, еще когда Алан по телефону обговаривал некоторые нюансы "случайного знакомства" с Соней. Мне был нужен эмоциональный толчок для действия. И он не задержался ...

Прежний шаблон Линда-Алан стал разваливаться сразу после того, как Алан безжалостно посмеялся над моими ревнивыми интерпретациями его прибытия. Не подавая виду, без бурных эмоциональных всплесков я приревновала и друга и подругу одновременно. Алан за моим "благородным молчанием" легко обнаружил истинное содержание.  Уж он умел создать жестко-изысканные и вполне зримые образы на фоне тех вибраций, которые звучали в пространстве:
- Линда, чего ты темнишь? Не в твоей власти, чтобы Алан перестал интересоваться Соней или Линдой. Расслабься...  Ревность разрушает. Это клинический факт. Может быть, нет необходимости что-то ломать? Не только Линда – не вещь, но также и Соня и Алан – не вещи, которыми можно манипулировать без их согласия. Не вещи, которые можно остро желать только потому, что они не принадлежат тебе. Никто никому не принадлежит. Размер бюста, длина ног, форма задницы, умение выслушать мужчину и сделать по-своему, бестолковый щебет, стервозность... и другие "истинно женские достоинства" вряд ли имеют ценность в этой игре. Наши привязанности и влюбленность, может быть, единственная драгоценность, которую стоит хранить...
- Спасибо, Алан, - слезы навернулись на мои глаза. Я снова поймалась на жалости к себе любимой. А еще утром я была готова выцарапать ему глаза...
- Я люблю Соню, но у меня нет сладостных иллюзий или мелочных планов касательно блаженного будущего в ее объятиях. Но есть мизерный шанс. Я хочу познакомить Соню с человеком Аланом и с человеком Соней. Таков ее запрос. Запрос на иное человеческое достоинство... Которое проявляется на фоне картины мира Традиции, а не на фоне безвыходных жизненных обстоятельств, самосожаления и судорожной нацеленности на мужчин... У меня есть минимум месяца три. Могу и ошибаться. Максимум - шесть месяцев искренности и доверия Сони ко мне. Это мало, но и много. Сто восемьдесят три дня и ночи... Вода по капле камень точит ... Ты помнишь, как мы с тобой смотрели Ностальгию Тарковского?
- Со свечой на ветру к другому берегу. Конечно, помню ..
- А я помню, как мы смотрели... Она в нас , эта ностальгия по другому берегу. Если ты готова на такую игру, мы можем попытаться соединить усилия, чтобы начать...
- Это и есть твоя новая квалификация ?
- Новая квалификация стара, как мир. Ты играешь на улице, а мимо идут люди, и они слышат музыку твоих струн... Воин грани - право на внутренний покой и обязанность... точнее, внутренняя необходимость помнить о человеческом в человеке и не путать обстоятельства его жизни с настоящими человеческими возможностями, - Алан внимательно посмотрел на меня и добавил, - ... что не отменяет боли. А только усиливает чувствительность ...
- Я с тобой ...
- Спасибо ...  Тогда, пробуем. Помня при этом, что подобная игра не имела бы смысла без Сониного согласия.
Пока Алан говорил, крыша у меня снова накренилась, а глаза совсем поплыли. А внутри же разливался безбрежный покой и чувство  пронзительной нежности ко всему миру. К долине, расстилающейся под ногами. К себе. К Соне. К Алану ...

Пустыня Мохавэ. Пространство потаенного ужаса, замершего у самой поверхности песка. Чахлая растительность, кости животных, обломки военных самолетов, обсыпающиеся строения затерянных городков с населением в несколько сотен человек. Ветер несет по улицам песок. Вокруг неровные, разбитые дороги среди заборов и сараев, рваные куски голого железобетона и почти полное отсутствие черных лиц. Солнце клонилось на песок пустыни. Впереди прорисовались строения Барстоу.
Мы притормозили на заправке при выезде из городка. Припарковавшись около здоровенной металлической бочки для мусора с яркой надписью Trash, мы пристроились передохнуть, лежа и стоя с бумажными стаканчиками кофе на машинах. Я разлеглась на широком багажнике олдса и с театральной откровенностью примадонны сладострастно закурила. 
- А-а-а ... хорошо.
- И я чувствую себя полегчавшей, словно начала выбираться из какой-то липкой жижи ... – задумчиво улыбнулась Соня.
- Стандартность – самая липкая субстанция в этой жизни. Поэтому иногда полезно выдернуть наши восхитительные задницы из привычного круга ощущений. Из мира повседневности. Который, однако, не перестает без нас существовать. Миру - мир, драйверу – драйв, – Алан приподнял брови, легко попинывая носком ботинка мусорную бочку.

Слегка передохнув, Соня села за руль тойоты, и мы двинулись навстречу ночи. Соня уверенно держала разумную дистанцию, плотно сев на хвост Алану, рассекающему ночь мощными фарами. Перебравшись на заднее сиденье, я пыталась вздремнуть. Развилка на Лас-Вегас - привет Хантеру Томпсону* ... Можно понять чувства его героев среди  безжалостной простоты пустыни Мохавэ. В здешних сумерках может привидеться черт-те-что и без наркотических винегретов. Не только гигантские летучие свиномыши. В распоряжении психо-бродяг весь набор ужасов из закоулков подсознания. Пространство способствует. Природа. Мать. Где-то в этих песках и скалах спрятаны супер-секретные объекты. Бредовость обстановки соответствует параноидальному азарту мужчин, играющих во власть и прячущих здесь различное оружие. От кого? От себя...  Попрощавшись с завораживающими образами пустыни, я задремала ...

* Хантер Стоктон Томпсон – американский писатель, автор упоминаемой Линдой повести  " Страх и отвращение в Лас-Вегасе ".  

<<< вернуться     начало     дальше >>>